Читать книгу "Высоцкий: вне времени и пространства - Павел Сурков"

Имена, которые на ней собрались, да и подборка выбранных песен — были довольно любопытны. Более того, Юрий Шевчук, инициатор создания этого сборника, еще и стал фактическим продюсером записи, выпустив пластинку на созданном им лейбле DDT Records. На диске присутствовало несколько весьма занятных записей — например, Константин Кинчев полагал, что не справится с исполнением каких-либо известных песен Высоцкого, и поэтому поступил с известной долей лукавства — взял стихотворение «Я дышал синевой…» и сочинил на него мелодию. Группа «Чай-Ф» предоставила для сборника фонограмму с технической ошибкой — она звучала медленнее, чем нужно. Группа Tequillajazzz, которая очень хотела оказаться на сборнике, не смогла вспомнить слова ни одной из песен Высоцкого, кроме припева из «Большого Каретного» (и сделала одну из самых интересных в музыкальном и аранжировочном плане песен пластинки). Ну а самой виртуозной вещью стал «Жираф» в исполнении «Черного обелиска» с зубодробительной басовой партией Анатолия Крупнова.

Тем не менее Шевчук остался не удовлетворен получившимся результатом, никаких концертов в поддержку выхода сборника не состоялось (лишь «Черный обелиск» появился на телеэкране), пластинка более никогда не переиздавалась.

Но, тем не менее, и сегодня иногда нет-нет да и возникнут сильные трактовки песен Высоцкого от рок-музыкантов. Так, группа «Мельница», одна из главных отечественных фолк-групп, сделала несколько кавер-версий песен Высоцкого, на мой взгляд, чрезвычайно удачных (лучшая из которых, конечно, «Баллада о борьбе»). А на сольном альбоме их вокалистки Натальи «Хелависы» О’Шей «Люцифераза» появилась не только версия «Беды» (известной в исполнении Марины Влади), но и песни Башлачева «Как Ветра Осенние». Хелависа невероятно точно прочувствовала взаимосвязь этих двух поэтов, и вот теперь — они соседствуют на одной пластинке.

Хелависа так сама вспоминает работу над песнями Высоцкого: ««Баллада о борьбе» — очень важная для меня песня, связанная с дружбой, которая, как известно, есть штука изумительная и громадная, с близкими и верными друзьями моей юности, которым я до сих пор могу подставить спину. Жаль только, что многих из тех самых верных друзей, для которых «Баллада» была столь же важна, уже нет. Мы делаем песню «своей»; в подобном случае мне не нужно думать, как в школе, «что хотел сказать автор», а я могу вложить в песню свою собственную эмоцию. Мне было важно, например, чтобы в «Балладе о борьбе» прозвучала эмоция материнская.

А «Беда» была первой песней Высоцкого, которую я вообще когда-либо спела. Ей меня научил папа, у которого была неплохая такая подборка текстов и аккордов бардовских песен в толстой коричневой кожаной тетради, для исполнения на всяких научных посиделках и в походах. И вот я где-то половину этой тетрадки потихоньку вместе с ним научилась петь, в том числе и «Беду». Эта песня всегда была со мной, была «моей»… И мне интересно, слышала ли ее Марина Влади, которая давала мне разрешение на ее исполнение.

И на самом деле была у нас еще третья песня Высоцкого, тоже сделанная для фестиваля «Своя колея»[55] — «Баллада о вольных стрелках», это был такой лихой кантри-трек, но в программу на ТВ он не вошел, и мы его забросили. И, как мне кажется, жаль. Было сделано очень любопытно».

Но на самом деле из всех рокеров по-настоящему к Высоцкому был близок один-единственный рокер — причем самый одиозный из всех питерских рокеров. Вернее, в то время он еще не был рокером, ему еще предстояло стать первым настоящим панком Советского Союза. Речь идет об Андрее Панове, по прозвищу «Свинья» или «Свин», лидере группы «АУ» — «Автоматические удовлетворители». Но его знакомство с Владимиром Семеновичем состоялось в глубоком детстве и при весьма драматичных обстоятельствах.

Высоцкий дружил с известным артистом ленинградского балета Валерием Пановым (и даже помогал ему собирать деньги перед эмиграцией в Израиль, куда Панов собрался) — и был хорошо знаком с его женой Лией Пановой, тоже артисткой балета, солисткой Мариинского театра. Вот как по воспоминанием Пановой восстановил один из ленинградских вечеров уже упомянутый Лев Годованник:

«После ужина Марина Влади общалась с Валерием Пановым, балетными движениями которого она, по словам Лии Петровны, восхищалась. А Высоцкий совершенно неожиданно для Пановой попросил ее показать сына Андрея — тот был совсем маленьким[56] и к тому моменту давно спал у себя в кроватке. Лия Петровна рассказала мне, как подвела Высоцкого к ребенку и, пока тот смотрел на малыша, с интересом наблюдала за самим Высоцким.

— Весь вечер Володя вел себя довольно сдержанно — все крутилось вокруг Марины, которая недавно снялась в «Колдунье» и была в Советском Союзе невероятно популярна, — сказала Лия Панова. — Но, когда он подошел к кроватке Андрея, то резко изменился. В его глазах появились тепло и грусть. Мне показалось, что он очень переживал разрыв с собственными детьми из-за знакомства с Мариной…»[57].

Детям Высоцкого в тот момент действительно было 6 лет (Аркадию) и 4 года (Никите), так что не исключено, что, увидев спящего восьмилетнего мальчика, Высоцкий чрезвычайно растрогался.

Судьба Андрея Панова во многом переломилась, когда его отец уехал за рубеж: родители разошлись, Лия Петровна эмигрировать не хотела. В школе у Андрея начались неприятности, по окончании восьми классов он пошел учиться в медицинский техникум, а дальше — в медучилище. Ну а дальше — был рок-клуб на Рубинштейна, 13 и слава одного из самых безумных рокеров Ленинграда… Андрей Панов умрет от перитонита в 1998 году: чтобы помянуть его, на один вечер откроют здание Рок-клуба, к тому времени уже закрытого.

И, пожалуй, вот это странное сближение — самого пронзительного русского поэта и актера ХХ века и самого непокорного и непонятого из русских рокеров — будет лучшим завершением этой главы о том, как рок-музыка восприняла и отрефлексировала творчество Высоцкого.

«Преступление и наказание»: переплетение судеб

В жизни Высоцкого есть множество обстоятельств, которые могут быть сегодня расценены как «знаки судьбы», некие мистические предзнаменования и совпадения, пронизывающие всю его жизнь. Любая биография крупной исторической личности содержит подобные совпадения — не надо этому удивляться: многогранность личности всегда связана с пересечением самых разных платов — культурных, социальных и даже политических. Биография Высоцкого — не исключение. Я при этом лишен свойства видеть в таких совпадениях некую роковую или мистическую предопределенность, для меня подобные совпадения, как правило — феномен или исторического, или культурологического характера.